Пятница, 15 июня 2012 года. №86 (10450) 
   
Поиск по сайту  
 Сегодня в номере:  Империя грез

Оборотни
Форменный беспредел
Сельчанин с «Мухой»
Горкенеш
У столичного парламента новый спикер
Перевод обеспечен
Эхо Оша
Безжалостная хронология
Информация к размышлению. И к продолжению расследования
Судный день
Семь лет с конфискацией
Громкое дело
Кровавый охотник
Клинический диагноз
Не навреди
Мифотворчество
Эпос, история, заблудший дух
Специальный репортаж
Живое золото Баткена
Хронометраж
Не бойтесь быть смешными
Без ретуши
У вас в стране не защищена частная собственность
На Олимпе
Чудо–даян Расула Абдураима
Будьте как дома
Метис
ZOOлогия
И барсов станет больше?
Свет рампы
Два монолога
Империя грез
Декорации Юлдаша
Полакомимся золотыми абрикосами
Дамский клуб
О шопоголизме без иронии
Мечты о рае
Наследовать, а не наследить
Оборотная сторона медали, или Три дворца Раева
Помогут наWWWерняка
Мое чудо–чадо
Куда пойти

Метеосводка по Бишкеку
 на 30.12.2022
атмос. давление 705 мм
относит. влажность 69 проц.
радиационный фон 31.12.2022 мкР/час

 на 8.25
восход 17.28 заход -6...-8
ночью -1...+1 днем 1

Учетный курс валют
 на 30.12.2022
85,73
92,10
1,215
0,122
10,10



Декорации Юлдаша
“Орфей спускается в ад”, “Ромео и Джульетта”, “Панночка”, “Ричард III”... За свою творческую биографию он создал декорации почти к 300 спектаклям, поставленным на сценах театров Кыргызстана, России, Узбекистана, Казахстана, Эстонии.
    Художник–постановщик, заслуженный деятель искусств КР, главный художник Государственного национального русского театра драмы имени Чингиза Айтматова Юлдаш НУРМАТОВ, как говорят, остается за кулисами, но сам об этом нисколько не сожалеет.
    Мы сидим с художником в его тихой уютной мастерской: в вазах засохшие цветы, на стенах картины. Мольберт с набросками, краски...
    — Вот несколько предложенных мною вариантов декораций к “Отелло”, “Ромео и Джульетте”. А это к сказке “Шрэк”. Через аппликацию на тюле, перфобанерную печать, свет передан колорит этого детского спектакля, — показывает художник на экране ноутбука ролики, снятые им на репетиции, и эскизы декораций.
    — Сложнее работать над детскими спектаклями — каждая сцена должна быть красочной и понятной. Такие спектакли в оформлении требуют больше материальных затрат. Предпочитаю философские сценарии, например по Айтматову, либо притчи на религиозной основе. Там есть душа, очень широкий охват. Хотя каждый спектакль интересен, если создавать его с творческим режиссером.
    Например, в последние годы у нас складывается тандем с режиссером–постановщиком из Петербурга Татьяной Захаровой. Так, недавно ставили в Нижнем Тагиле спектакль по Мрожеку — живому классику театра абсурда. По замыслу режиссера главные герои — лис и обезьянка — мечтают о том, как стать людьми. Я, прочитав пьесу, изложил свой замысел Захаровой, и мы быстро пришли к общему решению. Предложил использовать картонные коробки и мусорные баки, что мы и сделали. Не каждый театр согласился бы на такие декорации!

— Получается, художник — сорежиссер: то есть его работа не только создавать декорации–костюмы, но и выстраивать общий замысел спектакля...
    — Режиссировать — не обязательно работать с актерами. А вот когда делаешь декорации, должен все проиграть, учесть пластику каждого актера, чтобы ему было комфортно.
    — Был у нас такой курьезный случай, — вспомнил он и улыбнулся. — Ставили спектакль “Дом на берегу озера”, и там основная декорация — огромное дерево. Сделать его бутафорским автор категорически отказался. А скоро премьера. Тут он сам предложил: “У меня во дворе рос урюк. Мы спилили его. Затащили дерево в театр, установили на сцене. Это была гениальная декорация! Только дерево быстро сохло. Однако премьерные дни успели отработать до того, как листья стали осыпаться, — смеется.
    — Каждая театральная работа — погружение в другой мир, в другое время, другую жизнь. Когда спектакль выпускаешь, особенно после премьеры, чувствуешь опустошенность. Такое чувство, будто что–то потерял... А потом снова возвращается вдохновение. Любой театр — это семья творческая. Она формирует духовный мир человека, — с упоением рассказывает Нурматов.
    — С тех пор, как однажды меня привели в театр родители, я полюбил сцену навсегда, — вспоминает художник. — Когда учился в художественном училище, старался не пропускать ни одного спектакля. Билет не на что было купить, и потому договаривался с ребятами–декораторами и через форточку бутафорского цеха попадал в заветное помещение — это был единственный способ проникнуть в театр зайцем — и через колосники, что наверху сцены, жадно смотрел спектакль.
    Потом армия. Когда Юлдаш вернулся со службы, его декоративное отделение во Фрунзенском художественном училище закрыли, пришлось доучиваться на театральном. Затем Нурматов поступил в Ленинградский госинститут театра, музыки и кинематографии.
    Студентам давали контрамарки в лучшие театры, пускали на закрытые киноциклы, где Юлдаш посмотрел ленты Тарковского, Абуладзе, Чаплина, посетил множество музеев, выставок, мастерских художников.
    Однажды в институт принесли телеграмму из Ошского драмтеатра: именитый режиссер Искендер Рыскулов приглашал четверокурсника Нурматова к сотворчеству — вместе делать спектакль “Пегий пес, бегущий краем моря” по Чингизу Айтматову.
    — Откуда он узнал обо мне, как отыскал? Для меня это до сих пор загадка. Может, через Минкультуры — тогда художники с театральным образованием были, как и сейчас, в дефиците.
    Рыскулов не прогадал, их работа имела резонанс в Союзе. И режиссера, и художника пригласили поставить этот спектакль в эстонском театре “Угала”. Их “Пегий пес” стал спектаклем года в прибалтийской республике. А ошская постановка, показанная в 1982–м в Тбилиси на Всесоюзном молодежном театральном фестивале, вошла в тройку лучших спектаклей.
    Рыскулов и Нурматов вместе работали в Оше, потом в Киргизском драмтеатре, в театрах Союза. Однажды они ставили на якутской сцене “Московскую сноху” в присутствии автора пьесы, кыргызского драматурга Мырзабека Тойбаева.
    — По сюжету парень привез из Москвы невесту, и это всех шокировало. По кыргызскому обычаю родственники ее встречают, чтобы надеть платок. Потом открывают ей лицо и удивленно: “Ой, ты русскую привез!”. С этого начинается драматургия. А в Якутии и фамилии русские, и браки межнациональные — обыкновенная вещь. Репетируем, а актеры не понимают, что тут особенного — русскую привез? Тогда мы с Рыскуловым тайком загримировали невесту негритянкой. Актриса, которая ей лицо открыла, глянула и упала! — смеется. — Все актеры рты раскрыли — это то, что было нужно!
    Тойбаев был категорически против: такого не писал! Но в родном театре в фантазиях никто не ограничивал.
    Мы серьезно относились к работе. О деньгах не думали, могли до утра работать — актеры, режиссеры, художники. Чай с бутербродами попили за общим большим столом, и опять на сцену. Когда распался Союз, трудно приходилось. Использовали атрибуты списанных спектаклей. Потом и это отыграли. Когда мы с Рыскуловым были в отъезде, в театре списали 12 лучших спектаклей! Тогда, перед тем как списывать спектакль, его снимало телевидение, записи хранились в архиве. А эти 12 исчезли бесследно, в том числе и замечательный “Додэскадэн” (“Под стук трамвайных колес”).
    Я ушел из Кыргдрамы. Может, обиделся Рыскулов на меня за то, что я выговорил ему за допущение этого, больше меня не приглашал. Теперь работаю в русском драмтеатре, но с большим уважением отношусь к его памяти. Он сделал революцию в кыргызском театре. Сейчас пока ему нет равных. Без Рыскулова не было бы меня.
    Дважды мне довелось выступать в качестве режиссера, но понял, что это не мое. Какое–то время работал в кино. Там нужно все время быть с режиссером, выезжать на съемки. А я по складу характера не могу только одной постановкой заниматься, люблю работать сразу над несколькими спектаклями...
    В свободное время пишу картины. Здесь я свободен, раскован, ни с кем не советуюсь, заранее не задумываю сюжет, иначе не будет интересно. Не понравится — могу замазать и начать писать снова. Меня никто не ограничивает, в полной мере проявляется моя индивидуальность.
    Но с театром не расстаюсь. Хотя было время, зарекался: “Все, хватит, завязываю!”. И работать тяжело, и заработка нет. И мне советовали: “ Зачем тебе эта нервотрепка, беготня, суета?”. Но это особый дух. Человек, который начал работать в театре, никогда из него не уйдет.
Анастасия ХОДЫКИНА.
Фото Сергея МЕДВЕДЕВА и из архива Юлдаша НУРМАТОВА.

Версия для печати
К содержанию номера
На главную страницу
О нас
Контакты
Обратная связь
Гороскоп
Реклама

Архив ВБ
1 2 3 4 5 6 7
8 9 10 11 12 13 14
15 16 17 18 19 20 21
22 23 24 25 26 27 28
29 30 31        

Реклама
Рейтинг
Реклама
Designed by: Axenov Vyacheslav
Programmed by: Voevodin Ilya
© 1974-2020 ЗАО "Издательский дом “Вечерний Бишкек”